Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
0
5464
|
Официальные извинения
521
36213
|
Становление корпоративизма в современной России. Угрозы и возможности
197
43617
Диалектика и проектность гражданских войн в пространственно-временной матрице 0
1019
- … за что люди на смерть идут ? - За что ? … Ясно за что – за жизнь ! … х/ф «Чапаев», Ленфильм (1934).
Почти 80 лет исторического времени и коренные перемены в формационной сущности социального пространства нашего Отечества, вызвавшие отрицание собственного коммунистического проекта, замененного на «подстраивание» к неокапиталистическому, отделяют современников от приведенного выше простого по форме диалога, взятого из знаменитого советского фильма и в целом раскрывающего диалектику гражданской войны. «Жизнь» и «смерть», «мир» и «война», «пространство» и «время» – диалектические категории, отражающие, наряду с основными категориями диалектики (сущность, явление, единичность, случайность, необходимость, свобода и др.), закономерные связи и отношения реальности. Так, диалектическое познание пространства-времени, несомненно, оказывает влияние на то, как, в каком направлении и с какой мерой системности / комплексности развиваются теории и концепции в сфере общественных наук. Философский и общетеоретический смысл научных категорий «пространство» и «время» и их диалектического единства на сегодняшний день можно считать доказанным, по крайней мере, с позиции материалистического мировоззрения, преодолевшего редукционистский взгляд на сущность и взаимосвязь указанных категорий, свойственный метафизическим подходам [1]. Вместе с тем, за три столетия существования науки доминирующее значение имели временные категории и темпоральность (tempora – временные особенности) как специфическая взаимосвязь моментов времени, через призму которых понималась сущность и динамика естественных (физических) и общественных (в т. ч. социально-политических, экономических, этноконфессиональных и иных) процессов, изменений (эволюционных и революционных), самого бытия как течения времени. «Пространственный поворот» в эволюции теории познания и практического мышления: от ньютоновских представлений о пространстве как инертном вместилище объектов и явлений, где по У. Тоблеру «… все имеет отношение ко всему, но ближние вещи влияют сильнее, чем отдаленные» [31. Р. 278], через восприятие релятивных (относительных) характеристик пространства, определяющих социальное поведение / взаимодействие людей [38], к концепции «производства» пространства самим социумом и реляционности (отражении в себе) пространства (Lefebvre, 1991 [34]; Harvey, 1990 [32]), внес существенные изменения в использование «…понятия пространства в материалистических проектах …и расширение использования пространственных метафор в социальной, литературной и культурной теории» [28. С. 19]. Все исторические явления, включая войны и конфликты, познаваемые как с позиции их уникальности, так и, напротив, с позиции универсальности, возникают, развиваются и угасают в рамках исторического процесса, происходящего в пространственно-временных рамках. Диалектическая классовая сущность гражданских войн, глубоко понятая К. Марксом и Ф. Энгельсом [19][1] и развитая в трудах их гениального последователя В. И. Ленина[2], безусловно, остается научно-методологической базой для современного познания исторического процесса [13]. Более того, эволюция диалектического познания общественно-исторического процесса, неизбежно включающего гражданские войны в качестве неотъемлемого элемента формационной системы (от рабовладельческой до капиталистической и перехода от последней к социализму), может и должна иметь развитие в рамках проектной парадигмы, в которой «…осознание этого общественной наукой проявилось в важнейшем методологическом переходе, проведенном В. В. Крыловым [14] и его учеником А. И. Фурсовым [26; 27], от введенного В. И. Лениным (в сугубо практических, а отнюдь не теоретических целях) разделения факторов общественного развития на объективные и субъективные к разделению их же на системные, связанные с объективными ресурсами и ограничениями социальных систем и образующих их крупных структур, и субъектные, связанные со стремлениями этих систем и структур (во многом также вполне объективными)» [6. С. 6]. При этом упомянутые авторы подчеркивают важность несведения субъектного свойства к субъективному. Роль «субъекта как творца истории» (по А. И. Фурсову) особенно рельефно проявляется в периоды многочисленных и разнообразных по форме социальных конфликтов, а тем более такого «обострения классовой борьбы» (по В. И. Ленину), как гражданские войны. Поэтому субъекто-системное познание, не просто расширяющее и дополняющее, а качественно обогащающее общепринятое (ставшее традиционным) системное мировоззрение, применительно к пространственно-временному анализу феномена гражданских войн в мировой истории, позволяет проектировать исследуемый феномен в его сущностно-прогностистическом, творческом и практическом значении. Поскольку именно субъект исторического процесса отличается наибольшей «привязкой» (соответствием) к конкретно-историческому пространству-времени, в диалектике гражданских войн данный субъект (общественный класс, социальная группа) в качестве инициатора некоего проекта, подкрепленного вооруженной борьбой за свои права, располагается «в центре» процесса познания сущности исследуемого феномена. Цель настоящего исследования заключается в постановке общих вопросов диалектического познания гражданских войн посредством их исследования в рамках пространственно-временной матрицы исторического процесса с применением проектного подхода.
Из опыта современного исследования феномена гражданских войн в пространстве-времени
Рассуждая о феномене гражданских войн, актуальном, начиная со времен республиканского Рима и древних китайских царств и заканчивая современностью, профессор истории Гарвардского университета Д. Эрмитедж отметил, что конфликты, называемые гражданскими войнами, велись на всех континентах на протяжении веков, а для современности они представляются наиболее характерными формами конфликта; он определил гражданскую войну как наиболее жестокий непредсказуемый и не всегда имеющий логическое завершение конфликт внутри страны [30]. Представитель гарвардской исторической традиции не всегда усматривает, рассуждая с позиции формальной логики, субъектно-системный характер упомянутого исторического явления, имеющего вполне научно познаваемые в пространственно-временной динамике (эволюционном развитии) факторы, обуславливающие как начало, так и окончание гражданских войн, а также субъекты, «творящие» этот конфликт. Не ускользнула проблема пространственно-временного оценивания гражданских войн и от других западных (в частности, англо-американских) исследователей, в работах которых концептуальные и эмпирические сложности определения сущности и генезиса гражданских войн – как в мир-системе [35], так и в ойкумене российского [36] или европейского [37] социума – сведены к противопоставлению гражданского мира и войны в политическом и социокультурном пространстве. Хотя рассуждения Э. Траверсо о первой половине ХХ в. в Европе как о 30-летней «европейской гражданской войне» логичны и поучительны, т. к. раскрывают транснациональный характер гражданских войн (по крайней мере, прошедшего столетия), обличая субъектно-системный характер проектов под названием «итальянский фашизм» и «германский нацизм» как идеологию и практику не объединения общества на национальной основе, а его разъединения посредством абсолютизации диктаторских форм в политике и экономике. Некоторые российские исследователи, рассматривающие феномен гражданских войн с национально-государственной и структурно-факторной точек зрения, также склонны развивать концепт гражданской войны в мировой и российской истории в качестве вооруженного конфликта, настолько обладающего уникальностью места и времени, что любое его определение, систематизация и обобщение могут быть только условными [9; 24]. Отмеченная условность характерна и для многообразной теоретической и эмпирической типологизации гражданских войн [3]. Упомянутые специалисты, как и их иностранные коллеги, придерживаются формально логической адекватности и соразмерности суждения о сущности гражданских войн посредством выявления лишь типа связи того или иного исторического субъекта, участвующего в конкретном вооруженном конфликте, с характером его общности. Тем не менее, с позиций формальной логики сформулировано важное умозаключение: «Поиск неких вневременных и внепространственных алгоритмов объясняет лишь частности, пусть и субстанционального характера. В результате получаются приключения гипотез: ищем определенные основания возможных ответов, но они порождают новые вопросы, а, следовательно, новые гипотезы …» [9]. Вышеперечисленные подходы нуждаются в поправке несущей логической конструкции: интересы – конфликт – вооруженная борьба – победа (или ее иллюзия) / поражение, поскольку в таком виде она не может полноценно (субъектно-системно) описать исторический процесс. Слабость формально-логических подходов к осмыслению феномена гражданской войны состоит в том, что они зачастую лишены диалектической логики, не обладают, пользуясь категорией Э. В. Ильенкова, «диалектически расчлененным целым», в котором субъекты, признаки, факторы выступают не случайным, субъективистским набором абстрактно-всеобщих элементов, а целостной сложной системой [10]. Для познания такого сложного субъектно-системного явления (процесса) как гражданская война, где «… каждый признак существует как момент единого целого и может быть понят только посредством восхождения от абстрактного к конкретному вследствие их внутренней взаимообусловленности в процессе развития» [23. С. 25], необходимо, на наш взгляд, обратиться к диалектике – научному методу и форме мышления. Отрадно отметить, что немалая часть западных и российских исследователей гражданских войн рассматривает указанный феномен в его диалектической амбивалентности, как индикатор и функцию более сложных исторических процессов, не изолируя, а, напротив, «универсализируя», приводя к общему историческому знаменателю остро противоречивый, конфликтный характер развития общества. Такой подход к познанию феномена гражданских войн, в целом учитывающий всестороннее и полное противоречий историческое развитие, продемонстрировал, в частности, Д. Эдельман, раскрывший кризисный характер прежней власти как исторического субъекта и попытку «пересоздать» ключевые элементы, а порой и основу суверенитета Иберийских империй начала ХIХ в. [29]. Питер Холквист в своей концепции российского «парагосударственного комплекса» (parastatal complex) методологически раскрывает гражданскую войну в России как комплексный исторический процесс, используя постулат «континиума кризиса 1914 – 1921 гг.» [33]. Вслед за ним Д. Смеле применяет диалектический метод познания для структурирования калейдоскопа событий этого периода, переводя «континиум» Холквиста в логичный нарратив, внеся тем самым важный вклад в историографию. Он показывает, «cложное сочетание накладывавшихся друг на друга войн и конфликтов в распадающемся "империуме", в котором участвовали не только... русские, но и нерусское большинство бывшей Российской империи, а также народы соседей бывшей империи…» [36. Р. 7]. Среди современных российских исследователей, вооружившихся диалектической логикой познания войн [7], либо, по крайней мере, учитывающих диалектические основы исторической сущности гражданской войны (пусть даже в критическом историографическом аспекте) [12], амбивалентность указанного феномена понимается через общефилософскую категорию пространственно-временного движения, когда «...посредством различных политических действий, в том числе через ведение гражданской войны, она [имеется ввиду некая социальная группа как субъект истории – М.В.] может изменить свое место в социальном пространстве» [2. С. 23]. Итак, даже краткий обзор научных работ, посвященных изучению в том или ином разрезе исторического феномена гражданской войны как пространственно-временной познавательной категории выявить актуальность «диалектического синтеза» социально-исторических и пространственно-временных аспектов исследования гражданских войн. В этой связи возникает резонный вопрос: что нового можно познать в феномене гражданской войны посредством ее изучения в рамках пространственно-временного континуума? Успешные попытки прослеживания генезиса, эволюции и тенденций развития представлений о соотношении линейной и нелинейной темпоральности и пространственно-временной сущности исторического процесса, предпринятые современными отечественными учеными [20; 25], позволяют выделить категорию, условно именуемую как «пространственно-временная матрица исторического процесса». (Не путать с метрикой пространства-времени, используемой в естественных науках, или с одноименными информационными матрицами!). Данная категория может стать инструментом познания концептуальных положений активной социальной практики и даже более масштабного явления – социального проекта, – в частности, феномена гражданской войны – анализируемого и оцениваемого посредством системы параметров пространства-времени (места, расстояния, взаимоположения, событийности, исторической идентичности, социальных конфликтов, классовой борьбы, экономических предпосылок и т. д.). Применительно к предмету исследования – диалектике и проектности гражданских войн в пространственно-временной матрице исторического процесса – неомарксистские концепции французского социолога и философа Анри Лефевра (Henri Lefebvre) и англо-американского географа Дэвида Харви (David Harvey) рассматривают пространство-время как динамическое образование, в рамках которого неустранимым является его социально-политическое измерение и проектирование, предполагающее непременную смену (перманентную сменяемость) социально-пространственных отношений как эволюционным, так и революционным путями. Таким образом, гражданские войны, являясь в мировой истории универсальным вызовом, приобретают проектный характер, в рамках которого конкретно-исторический субъект участвует в изменении общества, а значит и преобразовании своего жизненного пространства, т. е. изменяется сам. Конкретно-исторический подход, раскрывающий проектный характер деятельности некой общности людей, объединенных общей социальной программой (даже не всегда до конца понятной им самим), к пространственно-временному анализу представляется чрезвычайно важным в диалектическом познании гражданских войн, поскольку позволяет понять события и действия сторон (субъектов), характерные для каждой из них в отдельности, характеризуя каждый отдельно взятый остросоциальный конфликт как неповторимую индивидуальность, так и нечто общее для подобных событий, их закономерности, раскрывающие универсальные черты и признаки изучаемого исторического феномена. В противном случае, например, к междоусобным войнам средневековых Русских земель (часто именуемых княжествами) можно относиться как к непрекращающейся гражданской войне, что является не только ложным, но и опасным идеологическим, а отнюдь не научным конструктом. Сущностное и функциональное многообразие проявления феномена гражданских войн может быть представлено в рамках пространственно-временной матрицы, успешно применяемой Д. Харви и побуждающей других специалистов «позабавиться составлением своих собственных текстов» [28. С. 23]. В любом случае она структурируется так: - «триада по вертикали»: тройное разделение абсолютного (фиксированное и измеряемое, применимое ко всем дискретным и ограниченным феноменам), релятивного (между объектами, находящимися в отношениях друг с другом) и реляционного (отраженного в себе, содержащегося в самих объектах, задающих собственные пространственные рамки) пространства-времени, обоснованных Д. Харви; - «триада по горизонтали»: на фоне тройственного сочетания материального (пространства опыта и переживания, открытого физическому контакту и ощущению), концептуализированного (репрезентация пространства, предполагающая его постижение / понимание субъектом) и пережитого (пространство репрезентации, сформированное в субъектном сознании посредством пережитых ощущений, воображения, эмоций, значений, инкорпорированное в повседневную жизнь) пространства, предложенного А. Лефевром. Матрица «три на три» состоит из ячеек, смысловое содержание которых отражает репрезентацию различных модальностей восприятия / понимания значений пространства и пространства-времени феномена гражданских войн, почерпнутых из богатейшей историографической базы эволюции цивилизованного человечества. Все указанные категории пространства Лефевра и пространства-времени Харви в рамках данной матрицы сохраняются в диалектическом напряжении и носят преимущественно проектный характер. Это означает, что диалектическое отношение между выделенными категориями, предполагающее пространственное и временное упорядочение феномена гражданских войн, опосредовано тем способом, каким пространство и время репрезентированы в конкретных «смысловых ячейках» представленной матрицы (отдельные моменты в опыте пространства-времени). В целом мы руководствуемся «марксовым» положением о том, что метод сильнее системы (сам К. Маркс является реляционным мыслителем), т. е., применительно к предмету настоящего исследования, диалектическая логика возникновения, развития и угасания гражданских войн в пространстве-времени имеет общие закономерности и подчиняется объективным законам общественно-исторического развития, а выявляемая проектность в деятельности субъекта истории способствует возрождению исторического материализма, научно раскрывающего общие принципы развития общества [13. Т. 2]. Вместе с тем, предложенная матрица и способ ее применения к познанию предмета исследования обладают ограниченными экспликативными (раскрывающими сущность явления) возможностями. Положительное значение репрезентации феномена гражданской войны в абсолютном пространстве и хронологическом времени заключается в том, что она позволяет индивидуализировать указанный исторический феномен, поскольку все элементы, расположенные внутри ячеек матрицы, восприняты диалектически, т. е. так, чтобы каждый момент концептуализировался как внутреннее отношение всех прочих.
Пространственно-временная матрица гражданских войн
Основываясь на представленном теоретико-методологическом базисе, историографической и исторической фактологии (не учтенной в списке литературы из-за своей обширности) и апробированной методике в переводном варианте [18; 28], автор построил пространственно-временную матрицу диалектического познания и восприятия гражданских войн как феномена исторического процесса, имеющего противоречия, присущие революционным изменениям и эволюционной динамике социального конфликта, выраженного посредством социальных проектов на протяжении длительной мировой истории (таблица).
Таблица. Пространственно-временная матрица диалектики гражданских войн
Примечание: составлено автором на основе обширного исторического и историографического материала по проблематике гражданских войн.
Остановимся на двух направлениях, раскрывающих проектную сущность феномена гражданских войн в мировой истории, постулируемых Д. Харви., применительно к предмету нашего исследования. Первое. «Социальные отношения могут быть измерены только посредством производимых ими эффектов» [28. С. 32]. Обострение противоречий, накопившихся в абсолютном пространстве в определенное время, объективно приводят к необходимости «материальной реконструкции» несовершенной мир-системы, что дает скачок социального напряжения. Возникает проблема организации физического пространства людей таким образом, чтобы оно произвело эмоциональный эффект, соответствующий общественным ожиданиям, касающимся того, как это пространство может быть пережито. Возникший в процессе и сконструированный в результате (по итогам) той или иной гражданской войны опыт пространства-времени, как правило, опосредуется репрезентационными формами, интерпретирующими смысл реконструкции времени и места в историческом процессе. Так, представления о времени в народном сознании в период гражданской войны в России начала ХХ в. «… включали в себя и вневременные объекты, таковыми являлись Советская власть и Советская республика, как некие универсальные образования мирового исторического процесса, постоянно присутствующие в человеческом сознании в виде определенных структурных мыслеобразных форм» [21. С. 145]. Массовое представление о пространстве в аналогичных условиях «… предполагало восприятие его не столько как географической категории, сколько как единого поля мировой социальной борьбы, где идет битва за будущее всего человечества и где строгие географические границы стерты глобальным противостоянием, всеобщей битвой за утверждение новой исторической реальности» [22. С. 152]. Второе. «Ясно, что мы не можем понять подвижную территорию, на которой формируются политические субъективности и проходят политические акции, не мысля происходящее в реляционных терминах» [28. С. 19]. Гражданские войны, познаваемые в том или ином пространственно-временном континууме, ограниченном субъективизацией и конкретизацией объектно-предметной области исследования, задают собственные пространственно-временные рамки, где как пространственные объекты (места, расстояния, взаиморасположения) и временные характеристики (линейная и нелинейная хронология) встроены в конфликтный процесс или внутренне присущи ему. Так, отрицание гражданской войны в Древнем Риме было «… сильнее, чем в греческом мире или обществах Нового и Новейшего времени. В отличие от других эпох римляне не оправдывали гражданскую войну "высшими целями" или "идеалами". Все стороны пытались показать, что нарушителем является противник, и представить свои действия как вынужденную защиту» [8. С. 45]. А вот в поиске ответа на проблему понимания феномена гражданской войны в России начала ХХ столетия в оценочных характеристиках современников тех событий исследователи определили этот феномен как закономерное явление «… российской государственности особенно для тех ее переходных этапов, когда противоречия между традиционалистским и рациональным типами сознания российского социума достигали своей кульминации» [4. С. 114].
* * *
Диалектическое перемещение через измерение феномена гражданских войн в различных пространственно-временных рамках с использованием проектного исторического подхода создает инсайты, возникающие через обращение к релятивности, амбивалентности, аффективности познания данного феномена в историческом процессе. Хотя «комплексные сценарии» комбинаций, представленные в ячейках приводимой матрицы (как по вертикали, так и по горизонтали), носят скорее суггестивный (воздействующий), нежели дескриптивный (описательный) характер, они способствуют познанию пространственно-временных закономерностей диалектического развития гражданских войн. Именно восприятие указанного исторического феномена с позиции диалектической логики и проектного подхода к историческим явлениям и процессам, имеющим субъектно-системный характер, позволяет не просто созерцать и описывать, а конструировать в пространственно-временном воображении конкретно-исторические объекты социального конфликта в столь острой форме, как братоубийственная война. Пространство и время в их диалектическом понимании как форм движения не усложняют восприятие исторических событий и фактов, исследуемых историками. Диалектическое познание гражданских войн в рамках пространственно-временной матрицы единого исторического процесса позволяет выявить, проанализировать, оценить и синтезировать (субъектно-системно объяснить) множество детерминаций. В этой связи ни одно как из представленных в матрице, так и не освещенных автором в рамках данной статьи партикулярных значений не может быть познано и осмыслено в динамике пространства-времени, будучи изолированным от остальных. Именно диалектическое познание феномена гражданской войны, опирающееся на проектный исторический подход, учитывающий весь комплекс факторов сознательного развития человечества в системе пространственно-временных сочетаний, дает богатый материал и метод для всестороннего общественно-научного исследования любой воспроизводящейся во времени и пространстве общности людей. В условиях «начала конца» глобализации, когда реальностью становится «перманентный конфликт всех со всеми» [5], новое, субъектно-системное «прочтение» диалектического познания гражданских войн посредством проектного подхода к исследованию исторического процесса, объективно переводящее человека как главного субъекта – творца истории на качественно новую ступень восприятия пространства-времени, представляется обдуманной попыткой ответа на вопрос «что ждет нас ?».
ЛИТЕРАТУРА
[1] Автор позволяет себе заметить «на полях», что теоретическое наследие К. Маркса и Ф. Энгельса не всегда находит комплиментарный отклик в познании сущности гражданских войн, актуализируемого в контексте императивов современности, но, к сожалению, не опирающегося на диалектическую логику [11]. [2] В ограниченном формате статьи позволим себе сослаться лишь на некоторые высказывания В.И. Ленина по интересующей нас проблематике: «Войны вещь архипестрая, разнообразная, сложная. С общим шаблоном подходить нельзя» [16. С. 369]. «Выяснение характера войны является для марксиста необходимой предпосылкою, чтобы решить вопрос о своем к ней отношении» [17. С. 27]. «Кто признает борьбу классов, тот не может не признавать гражданских войн, которые во всяком классовом обществе представляют естественное, при известных обстоятельствах неизбежное продолжение, развитие и обострение классовой борьбы» [15. С. 133]. комментарии - 0
Мой комментарий
|
Подписка
|
